Англичане, разделенные на три отряда, сидели на земле, но при виде приближающегося противника поднялись и бесстрашно врезались в их ряды. Первыми были люди принца, чьи лучники были построены по диагонали, а за ними находились спешенные рыцари. Графы Нортумберленд и Арундел, которые командовали вторым отрядом, заняли позицию на фланге, чтобы в случае необходимости оказать помощь принцу.

Да будет вам известно, что короли, графы, бароны и лорды Франции, не признавая регулярного порядка, наступали один за другим или в любом порядке по собственному усмотрению. Завидев англичан, король Франции почувствовал, как закипела его кровь, и крикнул своим маршалам:

– Прикажите генуэзцам выдвигаться и вступать в бой, во имя Господа и святого Дени.

Генуэзских арбалетчиков было порядка пятнадцати тысяч, пройдя в тот день походным маршем шесть лиг с тяжелыми арбалетами, они сильно устали.

Они сказали, что сегодня не способны на подвиги. Узнав об этом, граф Алансон раздраженно сказал:

– Вот что получается, когда имеешь дело с такими мерзавца ми, которые ни на что не годны именно тогда, когда они нужны.

Внезапно над войсками с жутким шумом пролетела огромная стая ворон, и сразу с неба хлынул сильный дождь, который сопровождался грозой и затмением солнца. Однако вскоре прояснилось, и опять засияло солнце, но французам солнце светило в глаза, а англичанам в спину. Когда генуэзцев все-таки удалось построить и они, двинувшись на англичан, издали боевой клич для устрашения противника, англичане не обратили на это ни малейшего внимания. Тогда они издали еще один боевой клич и еще немного продвинулись; англичане стояли как вкопанные. Издав третий боевой клич, генуэзцы открыли стрельбу из арбалетов. Английские лучники шагнули вперед и стали пускать стрелы так часто и с такой яростью, что казалось, будто пошел снег. Когда генуэзцы испытали на себе силу английских стрел, которые пробивали доспехи и щиты, а то и срезали тетиву арбалетов и даже валили с ног, то развернулись и побежали с поля боя. У французов была большая группа всадников в богатых доспехах, которые должны были оказывать поддержку арбалетчикам. Французский король, увидев, что генуэзцы отступают, закричал:

– Убейте этих мерзавцев, поскольку они только мешают нашему наступлению!

И французские рыцари убили всех дезертиров, которых смогли догнать.

Английские лучники не прекращали интенсивную стрельбу. Многие конные рыцари, убитые и раненные стрелами, падали среди генуэзцев; оставшиеся без всадников кони врезались в ряды арбалетчиков. Началась паника, и не было уже никакой надежды на то, что удастся восстановить боевой порядок. Был убит отважный король Богемии, Иоанн Люксембургский, сын доблестного короля и императора Генриха Люксембургского.

Услышав приказ к бою, он спросил, где его сын, Карл. Слуги ответили, что не знают, но уверены, что сражается. Тогда король сказал:

– Господа, вы все мои подданные, мои друзья и братья по оружию. Отведите меня в гущу сражения, чтобы я смог нанести хотя бы один удар мечом.

Рыцари, чтобы не потерять короля в гуще боя, связали вместе поводья своих коней, а короля, чтобы он смог исполнить свое желание, выдвинули вперед и двинулись навстречу англичанам. Карл Богемский, который уже подписывался как король Германии и имел герб, вступил в бой, но, когда увидел, что верх берут англичане, бежал с поля боя, и я не знаю, в каком направлении. Его отец, Иоанн Слепой, ловко орудовал мечом в гуще врага; и он, и его приближенные показали себя отважными воинами. Все они были убиты. На следующий день нашли их тела, лежащие на земле, и их коней, связанных вместе.

Граф Алансон наступал на англичан ровным строем, чтобы вступить с ними в бой, как и граф Фландрский на другом конце поля. Оба графа со своими отрядами, двигаясь рядом с лучниками, подошли к отряду принца и смело вступили в бой. Французский король стремился туда, где развевались его знамена, но путь ему преграждали лучники. В тот день он подарил красивую вороную лошадь графу Жану Эно, который посадил на нее своего рыцаря со знаменем. Рыцарь поскакал, прорвал строй англичан, а на обратном пути лошадь оступилась, свалилась в канаву и серьезно ранила всадника. Он бы погиб, если бы не его паж, который неотступно следовал за ним и пришел на помощь, когда увидел, что его господин не может встать. Рыцарю повезло, что в тот день англичане не выходили из строя, чтобы взять противника в плен. Паж спешился, помог рыцарю подняться, но вернуться тем же путем, каким он добрался до этого места, уже не представлялось возможным.

Эта битва, происходившая в субботу между Бруа и Креси, была жестокой и кровопролитной. Много было совершено боевых подвигов, о которых никогда раньше не слышали. К вечеру многие французские рыцари потеряли своих господ. Они рассыпались по долине, атакуя англичан маленькими группами. Вскоре все они были убиты. В тот день англичане были настроены очень решительно. Они ничего не хотели слышать ни о выкупе, ни о том, чтобы пощадить жизнь сдавшихся на милость победителя.

Несколько раньше отдельные части французов, германцев и савойцев прорвались через лучников принца и вступили в бой, но на помощь принцу пришел второй отряд, без которого ему пришлось бы трудно. Первый отряд, оказавшись в тяжелом положении, спешно отправил рыцаря к английскому королю Эдуарду III, который расположился на холме рядом с ветряной мельницей.

– Сэр, – обратился к королю рыцарь, – граф Уорвик, лорд Стаффорд, лорд Реджинальд Кобхэм и другие соратники вашего сына подвергаются жестокой атаке французов, и они просят, чтобы вы с вашим отрядом приехали на помощь, поскольку в том случае, если французов станет больше, принцу будет трудно отразить атаку.

– Мой сын убит, потерял коня или настолько тяжело ранен, что не может постоять за себя? – спросил король.

– Славу богу, ничего подобного, – ответил рыцарь, – но бой такой жаркий, что он очень нуждается в вашей помощи.

– Тогда, сэр Томас, возвращайся к тем, кто тебя послал, и передай, чтобы они больше никого ко мне не присылали и не ждали, что я приеду, пока жив мой сын. Еще им скажи, что я приказал, чтобы они позволили моему сыну завоевать признание, поскольку я решил, если на то будет милость Божья, что вся слава этого дня достанется моему сыну и тем, кому я его доверил.

Рыцарь вернулся и пересказал ответ короля тем, кто послал его. Ответ короля воодушевил лордов, но в то же время заставил пожалеть, что они обратились к королю с подобной просьбой.

К позднему вечеру у короля Франции оставалось не более шестидесяти человек. Лошадь короля была убита попавшей в нее английской стрелой, и на другую лошадь королю помог сесть граф Эно, который теперь обратился к королю с такими словами:

– Сир, отступите, пока у вас есть такая возможность, и не подвергайте себя опасности. Если вы проиграете эту битву, то сможете победить в другой.

Он взял королевскую лошадь под уздцы и силой повел прочь. Король скакал до тех пор, пока не подъехал к замку Бруа. Было уже очень поздно, поэтому ворота были закрыты. Король приказал, чтобы вызвали коменданта.

– Кто спрашивает меня в такой поздний час? – спросил появившийся на крепостной стене комендант.

– Открывай, открывай ворота, это судьба Франции.

Комендант, услышав голос короля, немедленно спустился, открыл ворота и опустил мост. Король в сопровождении пяти баронов, среди них был граф Жан Эно, въехал в замок. Король не стал задерживаться в замке. Немного отдохнув, он со своими спутниками около полуночи отправился дальше в сопровождении проводников, хорошо знавших местность, и к рассвету прибыл в Амьен. В субботу англичане не стали нарушать строй ради преследования противника, а остались на поле боя в прежнем порядке, выставив дозоры и подготовившись к обороне в случае нападения. Наконец к вечерне французы окончательно покинули поле боя, и битва закончилась.

Когда в ночь с субботы на воскресенье англичане перестали слышать боевые кличи, приказы собраться у знамени, выкрикиваемые имена их военачальников, они поняли, что битва выиграна и их враги разбиты. Было темно, и они развели большие костры и зажгли факелы, чтобы отпраздновать победу. И тут появился король Эдуард, который за весь день даже не надел шлема, и вместе со своим отрядом подошел к принцу Уэльскому. Король обнял сына, расцеловал и сказал:

– Дорогой сын, Господь наделил тебя стойкостью. Ты – мой сын, и сегодня ты наилучшим образом доказал свою преданность. Ты достоин быть сувереном.

Принц низко поклонился, отдавая почести отцу и королю. В течение ночи англичане не переставали благодарить Господа за счастливый исход дня, причем вели себя спокойно, поскольку король запретил устраивать беспорядки.

В битве при Креси Черный Принц завоевал признание, но наивысшим достижением его жизни стала победа при Пуатье – битва, которую он выиграл самостоятельно со своим войском, когда его отец Эдуард III находился не во Франции, а в Англии. По условиям мира, заключенного в Бретиньи, Франция отдала Англии несколько провинций, и Эдуард получил, кроме Гиени и Гаскони, которыми владел прежде, Пуату, Сентонж, Аженуа, Перигор, Лимузен, Ангумуа, Руэрг, Кале и некоторые другие провинции со всеми правами верховного владетеля и, создав отдельное королевство, управлял им до самой смерти. Он так и не взошел на английский трон; Эдуарду III наследовал его сын, Ричард II.

Генуэзские наёмники
Королевство Наварры
Королевство Богемии
Балеарские острова Командующие Эдуард III
Эдуард, Чёрный Принц Филипп VI Силы сторон около 8.000–12.000 30.000–40.000 Потери 90-400 убитыми и раненными 6.000-30.000 убитыми и раненными

Битва при Креси произошла 26 августа 1346 года у местечка Креси в Северной Франции, став одним из важнейших сражений Столетней войны . Сочетание новых видов оружия и тактики, применённых англичанами в битве, привело многих историков к выводу о том, что битва при Креси стала началом конца рыцарства .

Значение

В битве при Креси весьма небольшая армия англичан (по разным данным от 8 до 12 тыс. человек) под командованием Эдуарда III одержала победу над значительно превосходящими силами Филиппа VI) (от 30 до 40 тыс.) благодаря более совершенным видам вооружения и тактике, продемонстрировав важность новой для того времени военной концепции «огневой мощи». Эффективность массового использования длинных луков против тяжело вооружённых рыцарей была доказана англичанами вопреки распространённому в ту эпоху мнению о том, что лучники оказываются малоэффективными и легко уничтожаются в ближнем бою против воинов в тяжёлых доспехах.

Политические последствия битвы были особенно значимыми для Эдуарда III, который прибегал к всё более непопулярным мерам для финансировая своей экспедиции в Нормандию и обеспечения её непрерывного снабжения. Широкое применение реквизиций для нужд королевского двора и даже аресты кораблей с целью их использования для транспортировки армейских частей порождали множество потенциальных источников недовольства королём в его собственном королевстве. В такой же степени, дерзкое и беспрецедентное расширение воинской повинности до масштабов, которые обычно требовались лишь для обороны побережья, в сочетании со службой за пределами своей страны были крайне непопулярными среди многих его подданных. Однако, первый же последовавший созыв английского парламента (11-20 сентября 1346 г.) показал, что успехи кампании значительно приглушили голоса протестующих.

Предшествующие события

Через три года после внезапного начала Столетней войны в 1337 году состоялось её первое большое сражение - морской бой при Слейсе , произошедший 24 июня 1340 года . В течение нескольких лет после этой битвы, король Эдуард предпринимал попытки вторгнутся во Францию через Фландрию , но попытки эти провалились из-за финансовых трудностей и нестабильности заключаемых им альянсов. Шесть лет спустя Эдуард выбрал другой маршрут и атаковал Нормандию, одержав победы сначала в битве при Кане 26 июля , а затем и в битве при Бланштаке 24 августа 1346 года . План французов заманить англичан в ловушку между двумя реками, Сеной и Соммой провалился, а обходной манёвр англичан привёл к битве при Креси, второй по значимости битве этой войны.

Диспозиция английской армии

Как и в прежних своих сражениях с шотландцами, Эдуард III расположил свои силы на ровных сельскохозяйственных угодьях, окружённых естественными препятствиями с флангов. Сам король со свитой расположились в мельнице на небольшом холме, который закрывал армию с тыла и с которого он мог контролировать ход всего сражения.

В такой сильной оборонительной позиции Эдуард отдал коннице приказ сражаться пешком. Он разделил армию на три крупных части, одной из которых командовал его шестнадцатилетний сын . Английские лучники расположились в виде обратного клина (V) вдоль гребня холма. Англичане воспользовались предшествовавшим битве затишьем, чтобы соорудить целую систему рвов, ям и заграждений с целью нанесения максимальных увечий кавалерии противника.

Ход сражения

Схема битвы при Креси

Французская армия, ведомая самим Филиппом VI, была сильно дезорганизована по причине излишней уверенности французских рыцарей в исходе сражения. Филипп поместил генуэзских наёмников с арбалетами (под командованием Оттона Дориа) в авангарде своего войска, а кавалерию отвёл в тыл. Французский хроникёр Фруассар дал следующее описание начала сражения:

Англичане, выведенные на позиции трёмя дивизионами, сидели на земле, но, завидев приближение врагов, бесстрашно встали и выстроились рядами... Вы должны знать, что все эти короли, графы, бароны и лорды Франции не воспользовались ни одним из известных построений войск... Там было около пятнадцати сотен генуэзских арбалетчиков, но все они были уставшими, отмаршировав ранее в тот же день шесть лиг пешком, в полном вооружении и с арбалетами на плечах. Они сказали коннетаблю, что сегодня не в состоянии вершить великие дела на бранном поле. Граф Алансон, услышав это, заявил, "Вот что получаешь, нанимая таких мерзавцев, которые подводят всякий раз, когда в них нуждаешься."

Битва при Креси (гравюра 19-го века)

Первыми в атаку пошли арбалетчики, устроившие ливень стрел, чтобы дезорганизовать и навести ужас на английскую пехоту. Этот первый манёвр сопровождался звуками музыкальных инструментов, привезённых Филиппом VI, чтобы напугать врага. Но атака арбалетчиков оказалась совершенно бесполезной. Имея скорострельность от 3 до 5 стрел в минуту, они не шли ни в какое сравнение с английскими лучниками, которые за то же время могли произвести 10-12 залпов. Более того, арбалеты пострадали от дождя, прошедшего перед битвой, в то время как простой лучник мог легко отвязать тетиву своего лука на время ненастья. Арбалетчики не имели при себе даже павезы (щитов , обычно использовавшихся в качестве защиты во время длительной перезарядки ), которые остались в отставшем обозе. Напуганным и сбитым с толку генуэзским арбалетчикам пришлось с тяжёлыми потерями отойти. Примерно в это же время французская пехота решила, что пришло её время, и побежала в атаку прямо через отступающих генуэзцев. Продолжая стрелять по наступающей пехоте, англичане положили множество французских рыцарей.

Фруассарт пишет, что «английская пушка сделала два или три выстрела по генуэзцам», что, видимо, должно означать отдельные залпы двух или трёх пушек, так как для повторного выстрела такой примитивной артиллерии требовалось долгое время. По мнению историков, эти пушки стреляли большими стрелами и простейшей картечью. Флорентиец Джованни Виллани подтверждает, что пушки нанесли опустошительный урон на поле боя, указывая при этом, что они продолжали стрелять и далее по ходу сражения, в том числе по французской коннице:

Увидев неудачу арбалетчиков, французская кавалерия , выстроившись рядами, тоже пошла в наступление. Однако, подъём на холм и искусственные препятствия нарушили стройность кавалерийских рядов, а огонь длинных луков не прекращался ни на минуту. Французам не удалось нарушить боевой строй англичан даже после 16 атак и ужасающих потерь. Отряд Чёрного принца, сына Эдуарда III, также отражал нападения, но Эдуард отказался направить подмогу, заявив, что сын должен сам заслужить звание рыцаря. Впоследствии принц действительно приобрёл славу выдающегося воина.

С настулением ночи, раненый Филипп VI отдал приказ об отходе. Так Франция потерпела постыдное и сокрушительное поражение.

Потери сторон в битве

Реконструкция кувшинообразной рибальды (заряжалась стрелами)

Потери в битве были весьма значительны:

• Французские и генуэзские потери оценивались от 10 до 30 тысяч человек, хотя наиболее вероятной цифрой представляется 12 тысяч, влючая 11 принцев и 1200 рыцарей.
• Англичане потеряли от 150 до 250 человек убитыми (что, вероятно, является весьма заниженной цифрой).

Среди убитых французов оказались такие высокопоставленные дворяне, как:

• Карл II, граф Алансон, брат Филиппа VI (родился в г.)
• Иоанн I Богемский , король Богемии и граф Люксембурга (родился в 1296 г.), который был слепым и вступил в бой с поводьями, привязанными к поводьям двух других рыцарей.
• Луи I, граф Фландрский (родился в1304 г.)
• Рудольф, герцог Лотарингский (родился в 1320 г.)
• Энжеран VI, лорд Куси

Последствия битвы

Гребень холма между Креси и Водикуром и стал местом сражения.

После того, как французы оставили поле боя, англичане обошли его в поисках раненых, которых им хотелось пленить с целью получения выкупа. Рыцари, чьи раны были слишком серьёзными, чтобы их можно было легко унести, были лишены жизни с помощью специальных кинжалов, называемых misericordias (что переводится как «дающий милость»). Эти длинные кинжалы втыкались или через незащищённые подмышечные области прямо в сердце, или через смотровые щели забрал в мозг, что противоречило рыцарскому кодексу ведения войны, ведь рыцарей добивали простые крестьяне. Противоречило этому кодексу и то, что в битве рыцари погибали от «анонимных» стрел.

Битва при Креси утвердила военное превосходство валлийского длинного лука над французской комбинацией арбалета и тяжело вооружённого рыцаря - по причине намного большей скорострельности и большего радиуса действия лука по сравнению с арбалетом того времени в руках умелого лучника-йомена . Именно благодаря этому превосходству, по мнению некоторых историков, битва при Креси весьма надолго предопределила тактику ведения войны англичанами (до битвы при Креси англичане успешно применили такую тактику в войнах с Уэльсом и Шотландией , но на континенте об этих войнах знали очень мало). Тем не менее, ни одна из европейских стран не переняла английскую систему. Французы потерпели поражение в битве при Азенкуре (1415 год) в сходных условиях, за 70 лет даже не попытавшись перенять английскую тактику. В 15 веке, несмотря на громкие победы англичан, арбалет остался основным стрелковым оружием в европейских континентальных армиях. Это свидетельствовало скорее не столько о качественном превосходстве длинного лука над другими видами оружия, сколько о тактическом умении английских полководцев в его применении и о феодальной анархии во Франции (французская армия представляла собой неорганизованное недисциплинированное феодальное ополчение).

Сразу после этого сражения Эдуард III осадил город Кале , который сдался ему спустя 11 месяцев, став базой англичан в Северной Франции. Следующим важным сражением Столетней Войны стала

В июне 1340 года англичане выиграли морской бой при Слейсе, завоевав господство на море. Однако на суше их преследовали неудачи - не удавалось взять крепость Турне. Английский король Эдуард III вынужден был снять осаду крепости и заключить с неприятелем хрупкое перемирие.

Вскоре, стремясь переломить ход событий в свою пользу, английское правительство возобновило военные действия. В 1346 году англичане высадили войска в трех пунктах: во Фландрии, в Бретани и в Гиени. На юге им удалось овладеть почти всеми замками. В июле 1346 года у мыса Ла-Гог в Нормандии высадилось 32 тысячи воинов (4 тыс. кавалерии и 28 тыс. пехоты, в том числе 10 тыс. английских лучников, 12 тыс. уэльской и 6 тыс. ирландской пехоты) под командованием самого короля. Нормандия подверглась опустошению. В ответ французский король Филипп VI направил свои главные силы против Эдуарда. Всего у французов было 10 тыс. конницы и 40 тыс. пехоты. Уничтожив мосты через реки Сена и Сомма, Филипп заставил англичан двинуться в обход.

Следуя походным порядком во Фландрию, Эдуард форсировал Сену и Сомму, вышел севернее Аббевиля, где у Креси, селения в северной Франции, решил дать преследовавшим его французам оборонительный бой. Англичане заняли позицию на продолговатой высоте, которая имела пологий скат в сторону противника. Крутой обрыв и густой лес надежно обеспечивали их правый фланг. Для обхода левого фланга войску под командованием короля Филиппа потребовалось бы осуществить фланговый марш, что было совершенно невыполнимо для французских рыцарей, вынужденных вступать в бой с марша. франция жакерия жанна д"арк

Английский король приказал своим рыцарям спешиться и отправить лошадей за обратный скат, где находился обоз. Предполагалось, что спешенные рыцари станут опорой лучников. Поэтому в боевом порядке рыцари стояли вперемежку с лучниками. Группы лучников построились в шахматном порядке в пять шеренг, так, чтобы вторая шеренга могла стрелять в интервалы между стрелками первой шеренги. Третья, четвертая и пятая шеренги являлись фактически линиями поддержки первых двух шеренг.

В ночь на 26 августа французы вышли в район Аббевиля, приблизившись примерно на 20 км к расположению англичан. Общая их численность вряд ли намного превышала войско англичан, однако они превосходили противника числом рыцарей. Утром 26 августа, несмотря на сильный дождь, французское войско продолжало свой марш.

В 15 часов Филипп получил от разведчиков донесение, в котором сообщалось, что англичане находятся в боевом порядке у Кресси и готовятся дать бой. Учитывая, что войско совершило длительный марш под дождем и сильно устало, французский король решил отложить атаку противника до следующего дня. Маршалы передали приказ: "знаменам остановиться", но ему последовали лишь головные части. Когда в походной колонне французского войска распространились слухи о том, что англичане готовы дать бой, задние ряды начали подталкивать шедших впереди рыцарей, которые по собственной инициативе продвигались вперед с намерением вступить в бой. Произошел беспорядок. Более того, сам же король Филипп, увидев англичан, потерял самообладание и приказал генуэзским арбалетчикам продвинуться вперед и начать бой, чтобы под их прикрытием развернуть рыцарскую конницу для атаки. Однако английские лучники превосходили арбалетчиков, тем более что у последних арбалеты отсырели под дождем. С большими потерями арбалетчики стали отступать. Филипп приказал их убивать, что внесло еще большее замешательство в ряды всего войска: рыцари принялись уничтожать свою же пехоту.

Вскоре французы построили боевой порядок, разделив свои войска на два крыла под начальством графов Алансонского и Фландрского. Группы французских рыцарей двинулись вперед через отступавших арбалетчиков, потоптав многих из них. На уставших лошадях, по грязному полю, да еще в гору, они наступали медленно, что создавало благоприятные условия для английских лучников. Если же кому-то из французов и удавалось добраться до неприятеля, то его закалывали спешенные английские рыцари.

Стихийно начатый бой протекал неорганизованно. 15 или 16 разрозненных атак не сломили сопротивления англичан. Основной удар французов пришелся по правому флангу англичан. Именно здесь наступавшим удалось несколько продвинуться вперед. Но Эдуард направил из центра 20 рыцарей для усиления правого фланга. Это позволило англичанам восстановить здесь положение и отразить атаки неприятеля.

Когда поражение французов стало очевидным, Филипп со свитой оставил свое беспорядочно отступавшее войско. Эдуард запретил вести преследование разбитого противника, так как спешенные рыцари не могли его осуществить и, кроме того, они были сильны лишь во взаимодействии с лучниками.

Таким образом, с начала и до конца бой со стороны англичан носил оборонительный характер. Они достигли успеха благодаря тому, что правильно использовали местность, спешили рыцарей и построили их вместе с пехотой, а также благодаря тому, что английские лучники отличались высокой боевой выучкой. Недисциплинированность, хаотическая беспорядочность ведения боя войска Филиппа ускорила его поражение. От полного уничтожения французов спасло то, что англичане не преследовали их. Только на следующий день утром Эдуард выслал на рекогносцировку 3 тысячи конницы. Французы потеряли убитыми 11 принцев, 1200 рыцарей, 4 тысячи прочих всадников, не считая пехоты.

Битва 26 августа 1346 года при местечке Креси, наряду с боями при Пуатье и Азенкуре, была одним из трех главных сражений Столетней войны. Английский король Эдуард III, высадился на французской земле у Ла-Гога с 32 тысячной армией. Он быстро овладел почти всей Нормандией и подступил к самому Парижу, где король Франции Филипп VI Валуа, пораженный этим неожиданным нападением, старался наскоро собрать армию.

Но поход Эдуарда к Парижу оказался неудачным, его силы в неприятельской и опустошенной стране с каждым днем ослабевали, тогда как силы Филиппа беспрестанно увеличивались. Это побудило Эдуарда отступить в графство Понтье, доставшееся ему в наследство от матери, где он надеялся найти приверженцев.

Филипп собрав значительную армию, последовал за ними, приказав своим вассалам разрушить все мосты на Сомме в тылу Эдуарда и занять сильным отрядом брод у Бланшеташа, ниже Абвиля. Однако англичане овладели этой переправой и пошли к Креси, чтобы сблизиться с флотом. Но флота не было видно, и Эдуард был вынужден вступить в бой с французами, имеющими двукратное численное превосходство.

Сильная армия французов из 12 000 рыцарской кавалерии и 60 000 пехоты, следовала к Креси по пятам англичан. В рядах французов был не только цвет французского дворянства, но и многие немецкие рыцари. Французский король, не дав отдыха войскам, двинулся 26 августа 1346 года из Абвиля против неприятеля, находившегося близ Креси в 5 часах пути от города.

Весь день шел сильный дождь с грозой, от которого тетивы на арбалетах генуэзцев ослабели и сделались неспособными к действию, остальная же французская пехота, наскоро собранная, не могла равняться с хорошо обученными и опытными английскими дружинами. Сблизившись у Креси с неприятелем, Филипп хотел дать отдых войскам, но вскоре принял опрометчивое решение идти в наступление.

В 3 часа пополудни генуэзцы открыли сражение при Креси, но плохое состояние их арбалетов, усталость от усиленного марша и превосходство английских стрелков, обрушивших на врага массивный залп стрел, привели их в беспорядок и обратили в бегство. Это произвело всеобщее смятение, во время которого английские стрелки не переставали поражать густые беззащитные массы своих противников.

Наконец граф Алансон выбраться со своими рыцарями из толп бегущих, перейдя в атаку он прорвал цепь стрелков и стремительно атаковал центр английского войска. В это время к атаке Алансона присоединилась еще одна часть французских рыцарей, прорвавших частокол и фронт вражеских лучников.

Но английские солдаты сумели выдержать тяжелейший удар французских рыцарей, и наконец превозмогли неприятелей. Атака французских латников была отбита, после чего правый фланг англичан перешел в решительное контрнаступление и довершил разгром дрогнувшей армии французов. Филипп двинулся с резервами на помощь передним линиям, но не мог восстановить порядок, и, потеряв свою лошадь, был почти насильно увезен с поля сражения.

Битва при Креси превратилась в резню несчастной пехоты французов. Кроме короля Богемского, со стороны французов в битве при Креси пали четыре принца, многие немецкие и французские графы, 80 баронов, имевших собственное знамя, 1 200 дворян и 30 000 воинов. После победы в битве при Креси Эдуард сделался обладателем всей северной Франции, и Филипп долго не мог ему противиться.

ФРАНЦУЗСКАЯ АРМИЯ

А что делала тем временем французская армия? Филипп (его разведка действовала очень плохо) предполагал, что англичане удалились к Кротуа, – дым оттуда заметен со стен Аббевиля. Если это так, он удержит англичан запертыми между Соммой и морем, как уже пытался сделать 24 августа, только на этот раз на правом берегу реки. Поэтому вскоре после рассвета он отдал своей неуправляемой армии приказ, – продвигаясь по правому берегу реки, достичь Кротуа. Его передовые части достигли Ноелля, обнаружили ошибку, сообщили королю и сразу получили приказ резко повернуть вправо; тыловые части не прошли слишком много, их задача: идти к Эсдену дорогой северо-восточнее города .

Старая дорога к Эсдену еще прямее, чем сегодня, и проходила через Канши и Маршевиль, оставляя Фонтене и Эстре неподалеку, правее. Любой марш, длинный или короткий, когда-нибудь кончается; англичане уже решили: сегодня никакого сражения не произойдет, – и тут передовой отряд французов, подойдя к долине Мейе, появился на горизонте. Обычно считается, что армия совершала марш одной колонной. Будь это так, передовые отряды достигли бы поля сражения, прежде чем арьергард вышел из Аббевиля, что маловероятно. К тому же сомнительно, что вся армия шла через Эсден. Филипп, как мы знаем из хроник, укрепил «мосты», а не «мост» через Сомму, – без сомнения, с целью продолжить наступление, насколько возможно, широким фронтом, укорачивая, таким образом, длину основной колонны. Армия шла не единой колонной, – стало быть, из каждой деревни в треугольнике Аббевиль – Ноелль – Фонтене могли наблюдать, как проходили в тот день отдельные французские отряды.

ЧИСЛЕННОСТЬ ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ

Пришло время сказать о силе и составе французской армии. О ее количестве нельзя сообщить ничего конкретного – сведения во французских источниках отсутствуют, остается предполагать и догадываться. Принимая во внимание все уже нам известное о французской армии, последующее окажется, вероятно, недалеко от истины.

Французскую армию, сражавшуюся при Креси, представляли три рода войск. Первый – то, что можно назвать регулярным контингентом; он состоял из личного королевского отряда и генуэзских наемников под командованием генуэзца Оттона Дориана; этот контингент обычно оценивается в 6 тысяч. Он играл важную роль в удерживании англичан в течение десяти дней, предшествующих сражению при Креси, и понес тяжелые потери от английских лучников. Кроме того, за Филиппа сражались знатные иностранцы, каждый во главе собственного войска. Среди них – старый, слепой король Богемии , много лет живший при французском дворе, – он участвовал в битве со своим сыном Карлом, германским королем и его люксембургским контингентом; перебежчик граф Иоанн Геннегау, шурин английского короля; Иаков I, король Майорки; герцог Савойский и многочисленные немецкие наемники. Полная численность этих войск составляла тысячи. Наконец, в распоряжении французов находились отряды местного ополчения, ответившие на призыв Филиппа о мобилизации. Даже зная их общее количество, не определить, сколько именно человек подошло к полю битвы: пока продолжалось сражение, с юга подходили отставшие части, и оценить количество их под командованием Филиппа в определенный момент невозможно (как, например, число местных ополченцев, сражавшихся за Гаролда в битве при Гастингсе). Английские летописцы приводят совершенно нереальную цифру – 100 тысяч. Единственное, что не вызывает сомнения в этих свидетельствах, – французы действительно во много раз численно превосходили англичан, но не настолько. Со своей стороны считаю, что неприятельский контингент перед сражением – около 40 тысяч – в три раза был больше английского .

ФРАНЦУЗСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

Около 16 часов французская армия начала спускаться со склона в долину реки Мейе. Без сомнения, противника очень скоро заметили с наблюдательного поста, установленного на верхнем этаже ветряной мельницы. Оттуда новости, скорее всего, сообщили королю – он был в своей палатке, где-то между горным хребтом и лесом Креси. Эдуард, решив лично проверить, действительно ли приближается враг, помчался вперед. Убедившись в достоверности сведений, дан сигнал: зазвучали трубы, группы стали быстро расходиться, рыцари – надевать доспехи, снятые на привале, и вскоре все заняли свои места. Наконец появилась французская армия.

Но прошел почти час, пока вся армия противника выстроилась на поле битвы. Пока французы приближались, англичане пристально наблюдали за их движением, и то, что они видели, внушало им уверенность. Почему – мы поймем, когда вернемся к французской колонне, если ее можно назвать колонной.

Как уже упоминалось, дисциплины среди французской армии на марше не наблюдалось. И так не слишком управляемая армия с изменением маршрута становилась вовсе неуправляемой: одни отряды преграждали дорогу другим, смешивались, не давали прохода соплеменникам, и все это происходило на глазах беспомощного Филиппа. Его армия вышла из повиновения задолго до того, как разбита противником. Яркое доказательство этого беспорядка можно найти в хрониках, где говорится о формировании французской армии. Количество «отрядов», или «дивизий», – от трех до двенадцати; это говорит о том, что они никогда не были постоянными, а следовательно, организованными. На расстоянии 3 миль от английских позиций Филиппа ждал сюрприз: разведка (она подводила его всю кампанию) не сообщила ему никаких сведений о расположении противника, и в тот день он даже не собирался дать бой. Первое, что предпринял, – собрал военный совет; обсуждался один вопрос: принять вызов или подождать до следующего дня. Большинство офицеров высказались за то, чтобы отсрочить сражение до следующего утра: войска на марше утомились, голодны, дезорганизованы и, возможно, удручены своим блужданием; кроме того, свежие контингенты, как известно, в пути, – задержка на несколько часов позволит им соединиться. Эту точку зрения разделял и король: он всегда уклонялся от бесповоротного решения. Ставка – его корона, а возможно, и свобода! Всем отрядам приказали немедленно остановиться. Но приказам повиновались не все: импульсивные французские рыцари, зная о своем численном превосходстве и в высшей степени уверенные в своих силах – они одержат крупную победу, – игнорировали приказ и устремились в атаку, не обращая внимания на тех, кто стоял перед ними. Таким образом, генуэзцам, которые находились впереди всадников, хотели они того или нет, пришлось двинуться в сторону английских позиций, чтобы не попасть под удар своих союзников.

На карте мы увидим, что французские отряды на подступах к английским позициям расходились двумя колоннами. Чтобы выйти прямо на неприятеля, располагавшегося у ветряной мельницы, арбалетчики развернулись почти на 40 градусов. Большому отряду, почти 6 тысяч, да еще подталкиваемому французскими всадниками, чтобы изменить направление на такой угол, требовалось такое военное тактическое умение, каким не обладали даже опытные генуэзцы. Несмотря на все усилия, линия их наступления разорвалась и на протяжении мили до долины Клер командиру приходилось по меньшей мере три раза останавливать их, чтобы собрать в строй.

СРАЖЕНИЕ

Тем временем англичане, занявшие позиции, уверенные в своих силах, наблюдали за приближением неприятеля в мрачной тишине. Все готово, ничто не упущено; английские лучники уже могли стрелять, но ждали, пока неприятель достигнет наиболее удобного для них места. Генуэзцы медленно пересекли долину и стали подниматься по склону к неприятельским позициям. Приближаясь, по традиции сделали несколько выстрелов из арбалетов, но основная масса стрел не долетела до английских позиций. Только когда до французов и их союзников осталось 150 ярдов, ответили англичане. Прозвучала команда – и как будто наступила ночь: все небо покрылось английскими стрелами, летящими в сторону противника. Эта атака нарушила сплоченную линию генуэзцев. Ряды арбалетчиков поколебались и в итоге дрогнули; по ним к тому же выпустили огромные железные и каменные ядра – паника, испуганные лошади... Это и было «секретное оружие» Эдуарда, те таинственные трубы, что так долго лежали на дне телег, – первое орудие, примененное в открытом сражении . Обстрел «артиллерии» стал последней каплей: генуэзцы дрогнули и побежали.

Какие-то знатные французские рыцари, под командованием графа д"Алансона, брата короля, поспешили включиться в битву – в беспорядке ринулись сквозь ряды отступавших союзников. Импульсивный граф приказал своим всадникам скакать прямо на них и, подкрепляя слова делом, сам врезался на коне в середину, обвиняя генуэзцев в предательстве. В результате часть их, оказавшись между двух огней, открыла огонь по своим же союзникам. Конница д"Алансона, безжалостно проехав через генуэзцев и подавив часть их, наконец-то вступила в сражение с англичанами.

Карта 10. Битва при Креси

Тем временем французские отряды, располагавшиеся в тылу, развернулись в линию и начали наступление. Столкнувшись с отходящими товарищами, повернули вправо и подошли к позициям Нортхемптона; после этого вступили в жестокую схватку тяжеловооруженные французские всадники, с трудом взобравшись на холм под непрерывным градом английских стрел.

К этому моменту погибло уже много солдат Филиппа, но оставшиеся в живых всадники с типичной французской горячностью нападали на пеших английских рыцарей (вспомним сражение при Гастингсе, третий период: конные французские рыцари безуспешно попытались проникнуть через «непроходимую стену» бесстрашных, твердых духом саксонских крестьян). Французам никак не удавалось достигнуть цели; лошади, несмотря на огромные шпоры наездников, отказывались подчиняться – прорываться сквозь человеческую стену, в то время как с флангов их расстреливали английские лучники. Потери быстро росли, но всякий раз, когда один солдат падал, на его место становился другой – бескрайняя французская армия... Давление на английские позиции с каждой минутой увеличивалось, особенно на правом фланге. Годфруа д"Аркур, беспокоясь за своего подопечного, принял меры: во-первых, отправился к ближайшему отряду на левом фланге Нортхемптона (командовал граф Арандел) и попросил его ударить сбоку по французским частям, атакующим его позиции. Арандел, посчитав просьбу обоснованной, согласился помочь принцу. Во-вторых, д"Аркур послал королю просьбу о подкреплении. Когда его посыльный достиг короля, у командного поста на ветряной мельнице, началось контрнаступление Арандела. Король это оценил – посчитал, что еще не настал момент пускать в ход драгоценный резерв. «Пусть мальчик сам заработает себе шпоры», – лаконично заметил он посыльному . Тот отправился к своему командиру с этим нелюбезным сообщением. Тем временем контрнаступление на правом фланге, где сражался принц, ослабло; посыльный, прибыв на свои позиции, нашел командира и его войско посреди массы мертвых французов, спокойно ожидавшими новой атаки неприятеля. Но слова короля на всю жизнь остались в памяти у посыльного, и годы спустя он пересказал их иностранному священнику, интересовавшемуся информацией о великом сражении, – рассказ его увековечен в «Хрониках» Фруассара. Но будем точны: король все же послал сыну подкрепление, вероятно под командованием воинственного епископа Дарема и скорее символическое, чем реальное, – всего 20 рыцарей. Сражение против позиций принца оказалось наиболее ожесточенным: по свидетельству короля, там погибло не менее 1,5 тысячи французских рыцарей.

Над полем битвы «зашло солнце и появились звезды», а сражение, несмотря на это, продолжалось при сиянии луны. Всюду происходило то же самое; французские рыцари решительно атаковали английские позиции, волна за волной, пока не кончились силы. Но, несмотря на численное превосходство французов и яростное наступление, позиции неприятеля так и остались за ним. Линия за линией «отступающие оставляли на поле убитых – и своих и чужих».

Бог сражений, было ль когда-нибудь в мире
Сраженье подобное этому?

Говорят, в тот день состоялось пятнадцать атак на английские позиции, но не непрерывных, во всех сражениях есть паузы различной продолжительности. Во время этих пауз английские лучники спускались вниз по склону и собирали свои стрелы, главным образом вынимая их из убитых (точно так же, как десять лет спустя, при Пуатье). Ближе к полуночи сражение начало стихать, тишину на поле боя нарушали лишь стоны раненых.

Английская армия, утомленная резней, насытившаяся победой, устроилась на ночлег прямо на своих позициях даже не поужинав. Король выпустил строгие и разумные приказы: не пытаться в этот день преследовать неприятеля при таких необычных обстоятельствах. Приказы были исполнены, хотя соблазн не подчиниться им существовал.

С наступлением ночи французская армия стала незаметно отступать с места сражения; каждый солдат уходил своей дорогой: команд к концу дня отдавать практически некому, слишком много погибло командиров. Французский король пожелал броситься в середину сражения – никто не мог назвать Валуа трусом, – но граф Иоанн Геннегауский крепко взял за уздцы его лошадь и увел с поля сражения (триста лет спустя граф Корнворт неохотно уведет Карла Английского с поля битвы, на котором тот потерпел свое самое большое поражение). Оба монарха, вероятно, всю жизнь сожалели, что пережили битву; обе битвы проиграны полностью. «Печальная битва» (как говорят о ней «Большие французские хроники») подошла к концу.

Французский король уехал с поля (или его увели) в сопровождении небольшой свиты преданных слуг и около полуночи достиг замка Лабройе, на расстоянии 3 миль на северо-восток от места сражения . После некоторых трудностей его пустили в замок и он получил ночлег. О последующих его действиях летописцы и комментаторы сообщили очень немногое, но эти скупые сведения очень важны для нас. На рассвете следующего дня он снова отправился в путь, но не в Аббевиль, где мог собрать остатки своей армии, а к Амьену, в 43 милях в тылу, сделав по пути остановку в Дулене на обед. В Амьене он встретил четырех своих союзников: Карла Богемского, Иоанна Геннегау, графа Намюра и нового графа Фландрии Людовика. Все они сообщили, что войска их разбежались, и после вежливого объяснения удалились по домам. Для них война кончилась, великому союзу наступил конец; самый влиятельный монарх в Западной Европе, несколько часов назад возглавлявший самую могущественную армию, оказался покинутым всеми. В сражении он потерял своего брата графа Алансона, своего шурина Иоанна Богемского и племянника графа Блуа (старшего брата Карла Блуа). Кроме того, ряды его генералов значительно поредели. Армия лишилась всех своих лидеров. Цвет французского рыцарства, как сообщают «Большие французские хроники», остался лежать на поле битвы .

Король был потрясен: впустую потерял несколько дней, просидев в Амьене; единственное, что он сделал, – попросил трехдневного перемирия, чтобы захоронить мертвых и казнить нескольких генуэзцев, подозреваемых в измене. После этого решил отправиться к замку Понт-Сен-Максенс, в изолированном месте на краю большого леса Аллат, в 35 милях к северу от Парижа. Прибыв туда 8 сентября, оставался в уединении еще часть октября, предоставив армии и стране самим заботиться о себе, – Филипп Валуа, говоря современным языком, опустил руки.

Тем временем герцог Иоанн Нормандский, ускорив марш, шел на север в сопровождении отряда кавалерии. Вернувшись в Париж (8 октября), он стал расспрашивать о судьбе отца и в конечном итоге, отправившись на север, через лес, нашел короля. Встреча отца и сына, должно быть, была очень трогательна: отец, Филипп, потерял армию, а десятью годами позже сын, Иоанн, потеряет и армию, и свободу. Герцог убедил короля возвратиться с ним в Париж.

Вернемся теперь к Креси. В воскресенье 27 августа, когда настал рассвет, поле битвы покрывал густой туман, как будто сама природа хотела скрыть шрамы, оставленные войной. Бесполезно посылать разведку на поиски отступавшего неприятеля, но некоторые меры следовало принять. Долина была устлана мертвыми телами, английский король обратился к монахам близлежащего аббатства Креси-Гранж с просьбой позаботиться о раненых, а также отправил сэра Реджиналда Кобхэма с писарями подсчитать количество мертвых рыцарей и тяжеловооруженных всадников (простолюдинов редко включали в отчеты о потерях). Писари тщательно исполнили поставленную перед ними задачу. Рыцарей и тяжеловооруженных всадников погибло 1542; пожалуй, это единственные достоверные данные о французских потерях; число потерь среди простолюдинов – 10 тысяч – очень приблизительно. Конечно, эта цифра преувеличена, но она соответствует всего-навсего трем зазубринам на английских луках .

Точные французские потери мы вряд ли когда-нибудь установим; но пусть неизвестно общее количество потерь, ясно одно: великая французская армия прекратила свое существование. Генуэзцы, не получив никакого жалованья по причине гибели начальства, покинули армию и вернулись домой, в далекую Италию (откуда новости о поражении распространились по всей Европе). Остальные разошлись по домам, – как наши солдаты после поражения в Войне Алой и Белой розы. Английские потери на удивление малочисленны (хотя и не настолько, как свидетельствует один летописец, – что только два рыцаря убиты).

Король Богемии похоронен с особыми почестями; Эдуард присутствовал в траурном облачении, как и принц Уэльский .

Прежде чем писари закончили свою ужасную работу, туман рассеялся и Нортхемптона и Варвика отправили в погоню за врагом, если тот еще существовал. А это оказалось так: на некотором расстоянии, не очень далеком от места сражения, они увидели, что к ним приближается неприятельский отряд, и стали готовиться к схватке. Далее перед нами предстает редкий пример того военного противоречия, которое в большей мере, чем сейчас, превалировало в боевых операциях. Этот корпус состоял из ополченцев Руана и Бовези, спешивших принять участие в сражении. Вряд ли они не сознавали, что сражение уже произошло, – очевидно, встретили бежавших с поля боя союзников и потому, возможно, из-за туманной погоды приняли приближающийся отряд за французов. Приближаясь к предполагаемому союзнику без всяких предосторожностей, вскоре поняли свою ошибку; английские лучники немедленно открыли ураганный огонь по противнику, а затем тяжеловооруженные всадники гнали французов несколько километров и, как говорят, уничтожили «несколько тысяч» .

ПРИЧИНА ПОБЕДЫ

Как объяснить удивительный и шокирующий на первый взгляд результат сражения при Креси? Обычно, анализируя результаты сражения, приводят несколько факторов, сыгравших в ходе его ту или иную роль. Совместив все факторы и взвесив все «за» и «против», получим истинную картину. Как мне кажется, на результат сражения повлиял только один фактор, и он важнее всех остальных, – качество двух армий. На одной стороне – армия обученная, дисциплинированная, хорошо вооруженная и уверенная в себе; она сражалась изо всех сил – ведь за спиной у нее только море и отступать в случае поражения некуда. На другой – солдаты в значительной степени необученные, в спешке собранные в разных странах; говорят на нескольких языках, не знают своих союзников и не доверяют им; ни сплоченности, ни порядка, ни уважения к командирам. Для такой армии естественно распасться после первого же столкновения с сильным противником, что в итоге и произошло. Нет никаких оснований искать другие причины или оправдания французского бедствия в «печальной битве при Креси» .

Приложение

ЧИСЛЕННОСТЬ ФРАНЦУЗОВ В СРАЖЕНИИ ПРИ КРЕСИ

Последнее слово в этом вопросе, но, будем надеяться, не заключительное, предоставим историку Фердинанду Лоту, автору работы «Военное искусство и армии в эпоху Средневековья» (1946). Отметив, что английская армия состояла из менее чем 9 тысяч человек, он пишет: «Все говорит о том, что французская армия была малочисленнее, чем английская».

Что подтолкнуло его прийти к этому поразительному заключению, неизвестно. Ведь все письменные свидетельства и сочинения с тех времен и до наших дней говорят совсем обратное. Лот утверждает, что к этому выводу его подтолкнули два фактора. Во-первых, письмо Эдуарда, содержащее такие данные: французская армия состоит из «более чем 12 тысяч тяжеловооруженных всадников, из них 8 тысяч – дворяне, рыцари и оруженосцы». Итак, численность французской армии 12 тысяч; получается, что генуэзцев, пехотинцев, ополчения и союзников при Филиппе всего 4 тысячи – в два раза меньше, чем его дворян. Эдуард – опытный солдат, – когда он говорит «тяжеловооруженные всадники», он их и имеет в виду. Потому и духовник его Уинкли дает ту же цифру – 12 тысяч тяжеловооруженных всадников.

Даже не исследуя далее этот вопрос, придем к выводу, что, исходя из цифр, данных Лотом, французская армия по численности превосходила английскую (12 тысяч французов и «менее чем 9 тысяч англичан»). Почему тогда, по Лоту же, французов меньше чем 9 тысяч? Филипп отправил бoльшую часть войск с герцогом Нормандским в Гасконь. «Поэтому Филипп выставил против Эдуарда III только наспех собранное ополчение. В то время феодальные контингента собирались очень медленно, и вероятнее всего, что французскому королю не удалось собрать серьезные силы за короткое время между высадкой 12 июля противника в Сен-Ваасте и сражением».

Рассмотрим это заявление. Приближение огромной английской экспедиционной армии, несомненно, замечено французскими судами, охранявшими все побережье Франции. Чтобы сообщить о приближении противника в Гарфлер , требовалось от двух до трех дней; новости оттуда обычно достигали Парижа за неделю. Мы знаем точно, что Филипп, скорее всего, услышал о высадке англичан уже к 19 июля, поскольку вернулся из своей резиденции в столицу и в этот день, вероятно, объявил то, что Фердинанд Лот назвал «мобилизацией». Прошла она так быстро, что уже десять дней спустя Филипп собрал многочисленную армию и решил непременно сразиться с противником. На протяжении последующих четырех недель сражение так и не состоялось, и с каждым днем к армии присоединялись все новые отряды, особенно в Амьене; английская армия, напротив, постоянно уменьшалась из-за военных потерь и болезней. Значит, даже без учета письменных свидетельств (а их достоверность не вызывает сомнений) французская армия к 26 августа априори многочисленнее английской; да и, будь французов и впрямь меньше, ни один французский летописец не умолчал бы об этом, что сразу уменьшило бы горечь поражения и оправдало ужасные потери! К потерям «наспех собранного ополчения» приходится добавить 1542 человека, рыцарей и тяжеловооруженных всадников, павших на поле боя, и еще – многочисленных союзников и наемников. Кроме того, погибших генуэзцев не причислишь к «наспех собранному ополчению». Лот считает: «все» указывает – французы слабее и малочисленнее противника. По моему убеждению, «ничто» не указывает на это.

ПОРАЖЕНИЕ ГЕНУЭЗЦЕВ

Французские источники объясняют разгром генуэзцев по-разному: дождь намочил тетивы; стрелы, в отличие от английских, не долетали до противника; часть стрел и доспехов осталась в обозе, в тылу.

Все эти оправдания надуманны, не стоит принимать их в расчет. Дождь «падал на праведных и неправедных», трудно представить, что опытных генуэзцев он захватил врасплох, а английских лучников – нет. То же касается недолета стрел; все вряд ли заняли бы невыгодные для стрельбы позиции, чтобы стрелы не поражали англичан, и пусть большой лук имел больший диапазон дальности стрельбы, чем арбалет. Факт, что англичане поражали противников не за счет преимущества в дальности, а с наиболее эффективного расстояния. Высказывалось мнение, что они легко экипированы, но и английские лучники не носили доспехов; без сомнения, то, что им недоступны запасы стрел, находящиеся в тылу, не оправдывает поражение – их разбили еще до того, как их колчаны оказались опустошенными; в любом случае, если стрелы не долетают до противника, не важно, сколько их в наличии и почему нет новых, так что вторым оправданием исключается третье.

Главная причина поражения – слабость боевого духа, поколебленного недавними столкновениями с английскими лучниками, особенно при Бланштаке, и неожиданной встречей с «новым оружием» – артиллерией, – примененным англичанами.

СРАЖЕНИЕ

За последние несколько лет местные власти построили на месте битвы фабрику по переработке свеклы – в долине Клер, где впервые вступили в бой и впоследствии разбиты генуэзцы. В конце прошлого столетия на этом месте замечались следы одного из крупных захоронений. Фабрика ужасно портит панораму поля боя, открывающуюся с холма, где стояла ветряная мельница. Сама она снесена «французами-патриотами» в 1898 году – в отместку, как говорят, за Фашоду . Фундамент разрушенной мельницы сохранился, но недавно это место выбрали для установки резервуара с водой, – быть может, результат еще одного «патриотического порыва».

Кроме этих «вторжений», местность осталась практически без изменений, – стоя на том месте, где была ветряная мельница, легко проследить, как происходило сражение. Еще в 1844 году замечалось два захоронения, появившиеся сразу после битвы: одно – там, где сейчас фабрика, а другое – выше долины, где ров отходит в сторону, к Вадикуру на севере. Это свидетельствует: левый фланг английских позиций очень страдал от атак неприятеля. Старая дорога, идущая от Маршевиля, – по ней наступала французская армия, – почти исчезла, но местные жители до сих пор называют ее дорогой Армии.

Французские источники подчеркивают, что англичане при помощи траншей, насыпей, баррикад из телег и повозок создали сильно укрепленную оборонительную линию. Единственное свидетельство, подтверждающее это, приводит ле Бейкер – говорит о каких-то вырытых «отверстиях», или ямах. Видимо, это углубления в земле, вырытые лучниками для хранения стрел, – так они делали при Баннокберне и Морле. Существуй на пути французских тяжеловооруженных всадников какое-то серьезное препятствие, мы, несомненно, о нем что-нибудь да услышали бы – ведь конница в сражении обязательно с ним столкнулась бы. Да и французы непременно использовали бы этот факт, объясняя свое поражение. Английский обоз, несомненно, располагался в тылу – нет оснований в этом сомневаться.

Местность, где произошла битва, никогда не наносилась на карту; только в период войны 1939 – 1945 годов англичане составили схему сражения (очень неточную) в масштабе 1:20 000. Из современных карт лучшие те, что составлены Рамсеем (они есть в его книге «Происхождение Ланкастеров»), но полностью с данной им диспозицией не соглашусь. Карта Беллока была бы более полезна, чем предыдущая, но в ней использован неправильный масштаб (наполовину не соответствует действительности) .

ПОВЕДЕНИЕ ФИЛИППА VI

Не так уж много деталей сражения столь же трудно восстановить, как поведение в ходе его французского короля. Действия его объясняют по-разному: слишком импульсивный, с горя и от ненависти к англичанам приказал на них напасть; его так удивило присутствие англичан, что он изо всех сил пытался удержать свою армию от сражения; пока оно шло, пребывал далеко в тылу, и о ходе его спрашивал у Иоанна Геннегауского – тот в гуще битвы, под ним убиты две лошади, а однажды он выбит из седла Эдуардом; в конце сражения пытался попасть на передовые позиции, но ему силой помешали. Как видно, все эти истории противоречат одна другой и большинство их – результат намеренной пропаганды (сообщали, например, что кем-то из рыцарей захвачен принц Уэльский, спасся только благодаря бегству). Легко понять, почему такие истории получают распространение.

Поведение французского короля после битвы требует комментариев. «Большие французские хроники» заявляют, что он возвратился в Париж; по-моему, нам не стоит отклонять историю, рассказанную летописцем, известным как Буржуа из Валансьена, – «Валансьенскую хронику», изданную Леттенховом. Летописец далек от приверженности одной из сторон, и труд его, судя по содержанию, не направлен против французов. Филипп настолько подавлен своим поражением, что на несколько недель фактически выпустил из рук контроль над государством.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АРТИЛЛЕРИИ ПРИ КРЕСИ

Долгое время историки спорили, использовали ли англичане при Креси артиллерию. В 1942 году М. Пауль Шапелинк зачитал перед одним из обществ Аббевиля доклад (с выводами его общество согласилось), высказавшись: по его мнению, орудия англичанами не использовались . Та же точка зрения выражена в одном из выпусков «Санди таймс». Рассмотрим аргументы «за» и «против» присутствия орудий и попробуем прийти к выводу, можно ли выяснить истину и поставить точку в этом вопросе. Сначала перечислю объяснения в пользу их присутствия, затем – говорящие об обратном.

Аргументы «за» можно сгруппировать так: 1) подтвержденные документально; 2) наиболее вероятные; 3) свидетельства раскопок.

Существует пять подтвержденных документально свидетельств того времени, очевидно независимых друг от друга. Приведем сначала отрывки из двух наиболее объективных.

Джованни Виллани: «Английские орудия метали железные ядра посредством огня... Они издавали звук, подобный раскату грома, и причиняли много вреда людям и лошадям... Генуэзцы непрерывно поражались лучниками и артиллеристами... В конце сражения вся равнина в результате обстрела – тут и стрелы, и орудийные ядра – покрылась телами людей».

«История Пистолези»: «Английские рыцари, предводительствуемые принцем Уэльским и располагавшие большим количеством бомбард, атаковали французов».

Виллани, как и автор «Истории Пистолези», вероятно, умерли от «черной смерти» в 1348 году, спустя два года после сражения, так что оба свидетельства абсолютно современны событиям. Оба писателя пользовались непогрешимой репутацией. Откуда же они получили сведения для своих записей? Практически нет сомнений – от бежавших с поля боя генуэзцев: возвращаясь домой в Италию, они первыми сообщили о сражении. Почти во всех историях, рассказанных беглецами, много преувеличений, и они явно носят оправдательный характер: генуэзцы, стараясь обелить свое поражение, гипертрофировали роль «нового оружия». С другой стороны, вряд ли они выдумали его – лишь немногие вообще о нем слышали. Между двумя вышеупомянутыми свидетельствами нет ничего общего. «История Пистолези» по ошибке утверждает: английские рыцари наступали с принцем Уэльским. Это говорит о том, что автор получил неверную информацию; различие в описании обоих показывает: они пользовались разными свидетельствами, но, несмотря на это, оба утверждали: англичане применяли при Креси орудия. Подведем итог: даже по прошествии двух лет после битвы по Италии ходили слухи о присутствии на поле боя артиллерии.

«Большие французские хроники» (или хроника святого Дени): «Таким образом, король со всеми своими людьми отправился на встречу англичанам; те выстрелили из трех орудий – генуэзские арбалетчики, они на передней линии, обратились в бегство».

«Большие французские хроники» – лучшее французское свидетельство: автор, монах Дени, когда их писал, тесно соприкасался с французским двором.

Уильям де Нанжи: «Тогда англичане начали стрелять по нашим людям; выстрелили из трех орудий, да так, что арбалетчики были уничтожены».

Вначале я расценивал этот эпизод просто как копию из «Больших французских хроник» и решил его не использовать, но в дальнейшем, тщательно изучив этот документ, обнаружил, что в нем и в хронике святого Дени совпадают только три слова, а именно «выстрелили тремя орудиями». По общему признанию, это ключевые слова и указывают они на большую вероятность, что оба пассажа основаны на одном источнике; но использование этих слов не говорит о том, что документы составлялись одним и тем же лицом или один – копия другого. Не утверждаю, что источников два, и не по этой причине привел два документа, – просто думаю, что два независимых друг от друга летописца в одно время услышали о применении англичанами орудий. С другой стороны, отчет, содержащийся в «Больших французских хрониках», подтвержден другим современным им писателем, Огюстом Молинье, непревзойденным французским экспертом того периода, чей труд Джин де Венетт назвал «хроникой высшего порядка».

«Хроники» Фруассара (Амьенская рукопись): «И англичане стояли на месте и выстрелили из нескольких пушек, которые были у них, чтобы смутить генуэзцев». Эта версия «Хроник» Фруассара появилась только в 1839 году в Амьене; до этого считалось, что он ничего не знал о применении англичанами артиллерии, поскольку не упоминал об этом в своем первом издании. Объяснения выдвигались различные; ситуация усугублена тем, что Леттенхов (а за ним, к сожалению, и сэр Чарлз Оман) неправильно установил, что амьенская редакция вышла ранее, чем первое издание. Только спустя несколько лет эту ошибку исправил Симеон Люс в своем издании Фруассара. Обычное молчание Фруассара об использовании англичанами артиллерии объясняется его тесной связью с английским двором: упоминание о новом оружии отобрало бы часть лавров у рыцарей и лучников. Может быть, и так, но есть другая версия, а именно что Фруассар не знал ничего об орудиях и услышал о них, только когда издавал свою вторую редакцию.

«Сокращенная хроника» Фруассара.

Под конец жизни Фруассар решил издать сжатую, сокращенную версию своих «Хроник», она известна как «Abrugues». По странному стечению обстоятельств она почти не рассматривалась исследователями, а вот Люс предположил, что, принимая в расчет новые факты, которые в ней содержатся, можно считать ее совершенно новым трудом. В новом издании мы читаем об орудиях при Креси следующее: «Англичане имели с собой две бомбарды и сделали из них два или три выстрела по генуэзцам; те впали в панику, услышав их рев».

Этот пассаж более точен, чем амьенская версия, к которой он не имеет никакого отношения. Должно быть, Фруассар в промежутке между подготовкой этих двух изданий нашел еще один источник информации. К тому же многое в этом издании сходится с информацией, данной в «Больших французских хрониках».

Подведем итог: у нас есть шесть свидетельств (основанных по крайней мере на пяти различных источниках), которые подтверждают тот факт, что англичане имели при Креси орудия. Добавим еще, что, если спросить, почему в римском издании «Хроник» нет ни одного упоминания об орудиях, самое простое объяснение: Фруассар, работая над амьенским изданием, забыл включить в него отрывок из оригинального издания. Новая информация, в «Сокращенной хронике», вероятно, дошла до него уже после того, как он составил римскую версию.

Таковы аргументы «за», подтвержденные документально.

Приведем теперь аргументы наиболее вероятные. С тех пор как Эдуард III пострадал от неприятельской артиллерии при осаде Турне, он лично начал проявлять внимание к этому роду войск и всячески пытался пополнять его. Мною получены от О.Ф.Г. Хогга документальные свидетельства, что уже в 1339 году Эдуард III приказал захватить во Францию «пушки». Профессор Таут писал, что английский король повелел создать орудия для экспедиции 1346 года во Франции; правда, нет ни одного факта в пользу того, что они применялись в тот период, но нет и оснований считать, что он оставил их в Англии. Возможно, до нас просто не дошло ни одного инвентарного списка предметов, доставлявшихся на корабли.

Если орудия привезены во Францию, но не достигли Креси, что же с ними случилось? Предполагалось, что их захватили во время пересечения реки при Бланштаке, как и некоторые телеги из обоза. Но это не объясняет, как тогда отряду принца удалось пересечь брод .

После победы при Креси почти первое, что сделал Эдуард III, – отправил в Англию послание с просьбой доставить ему в Кале все имеющиеся в Тауэре орудия. Очевидно, что он дал ход этому посланию только после того, как убедился, что орудия приносят очевидную пользу; стало быть, вполне понятно, почему он так настойчиво просил новых пушек.

Благодаря свидетельствам раскопок мы имеем еще целый ряд аргументов «за».

Две газеты, «Курьер Соммы» и «Аббевильцы», в 1850 году, в течение одной недели сентября, сообщили, что на месте сражения при Креси обнаружено совершенно проржавевшее железное пушечное ядро весом 560 граммов (около 1,25 фунта), имеющее диаметр 24 сантиметра (калибр приблизительно 79 миллиметров, или 3 дюйма). Вскоре после того, как это пушечное ядро нашел фермер М. Довержен, его выставили на всеобщее обозрение в кафе М. Лежена, на улице Отель-де-Вилль в Аббевиле. Дом Лежена разрушен бомбой в мае 1940 года, и от пушечного ядра не осталось никаких следов.

Вышеупомянутые детали настолько точны, что нет сомнений: в 1850 году найдено именно пушечное ядро. Кроме того, ядро в то время, наиболее вероятно, изготовлялось калибром от 2 до 4 дюймов. Вдобавок факты подтверждают заявление Виллани: во время сражения стреляли железными ядрами. Таким образом, ядро, найденное на поле битвы и совпадающее по всем параметрам со свидетельствами того времени, непременно связано с самим сражением. Газета «Аббевильцы» высказалась определенно: ядро, без сомнения, использовано в сражении 1346 года. Да и найдено оно, согласно словам секретаря мэрии Креси, в той области, где генуэзцы напали на отряд Черного принца. Единственное, что вносило сомнение, – не выпущено ли это ядро во времена более позднего сражения, происшедшего на этом месте. Чтобы прояснить это, мне пришлось проследить всю историю Креси; мною обнаружено в «Истории Аббевиля» Ф.Л. Лоандра (1844) свидетельство того, что в окрестностях этой деревни в 1625 году произошла битва Тридцатилетней войны, но незначительная, – в отчетах о ней не упоминается об использовании артиллерии. Эта битва, видимо, ограничена самой деревней, находившейся в 1346 году на самом крае сражения той войны. М. Риду, бывший мэр Креси (и местный историк), подтверждает: после 1346 года на месте сражения не произошло ни одной битвы.

Этим свидетельства раскопок не исчерпываются. В разное время в период с 1800-го по 1850 год рабочими фермы найдено по крайней мере четыре других пушечных ядра, – их собрала мадам Дежарден, прабабушка М. Дежардена (живет сейчас в замке Фройелль, в 3 милях южнее места сражения). Нашли их в районе между долиной Клер и памятником королю Богемии, стоящим приблизительно на расстоянии 1 мили далее на юг. В то время не сделано никакого отчета об этих находках. Единственное возможное предположение – эти четыре ядра найдены невдалеке от ядра 1850 года и, возможно, впоследствии установлены рядом с памятником королю Богемии как единственное вещественное свидетельство происшедшей битвы.

Эти ядра в июле 1950 года мною осмотрены и сфотографированы. Два из них каменные, а два железные; первые калибром 92 миллиметра (3,6 дюйма), два других – 82 миллиметра (3,23 дюйма); ядро, найденное в 1850 году, калибра 79 миллиметров. Но, надо полагать, в те далекие времена ядра калибром 79 и 82 миллиметра, возможно, выпущены из одного орудия. Вероятно, ядра калибром 92 миллиметра выпущены из орудия несколько большего; не исключено, впрочем, что тогда производились пушки одного калибра: даже во время Пиренейской войны (1804 – 1814) из одних и тех же пушек стреляли ядрами различных калибров.

Таким образом, благодаря раскопкам в самой долине или невдалеке от нее найдены за последние сто пятьдесят лет пять ядер, три железных и два каменных, что неоспоримо свидетельствует: в сражении при Креси 1346 года англичанами применена артиллерия.

Среди аргументов против присутствия артиллерии во время сражения выделяется один, который и заслуживает, на наш взгляд, наибольшего внимания и изучения: ни один английский летописец не упомянул об использовании орудий во время битвы. Этот аргумент до открытия Амьенской рукописи поддерживался молчанием Фруассара. Майкл Нортбург и Ричард Уинкли, наверно, упомянули бы о применении орудий, но оба они люди гражданские и, по мнению Монда Томпсона (одного из главных экспертов в этом вопросе), «вероятнее всего, наблюдали за сражением из тыла». А так как битва происходила на противоположном склоне холма (за ним находился тыл), вряд ли они видели, что происходило на поле битвы. Кроме того, оба эти свидетеля пребывали с обозом, на расстоянии полумили или более от места действия – оттуда уж точно ничего не увидишь. Скорее всего, они записали о сражении то, что сообщили его участники. Но в таком случае они не слышали и выстрелов из орудий? Нет, оказывается, могли слышать. Известно, что почти все, кто описывает средневековое сражение, подчеркивают: над полем битвы всегда стоит сильный шум: крики солдат, бряцание оружия и т. п. Исайя говорит: «Любая битва сопровождается беспорядочным шумом». Среди такого шума разобрать непродолжительные выстрелы артиллерии трудно. Едва слышный выстрел из «простых» труб вряд ли производит много шума – он слышен в передних линиях, а не в тылу. Наши свидетели находились на расстоянии более полумили от непосредственного места действия, к тому же от самих пушек их отделял горный хребет. Значит, они могли и не слышать выстрелов, а даже если и услышали, не знали о присутствии орудий, не ассоциировали этот шум с новым оружием.

Но как это – не знали о присутствии орудий? Да очень просто: орудия-то, должно быть, очень маленькие – всего-навсего простые трубы, примерно 6 футов длиной, каждое лежит в деревянном ящике. Везли их, скорее всего, на дне телег, покрывали сверху брезентом или слоем оружия. До нужного момента им назначалось остаться неизвестными для основной массы войск, – Эдуард, конечно, не желал использовать свое «секретное оружие» до решительного сражения.

Пусть эти свидетели знали о присутствии орудий, – тогда их молчание объясняется двояко. В их коротких письмах домой деталям сражений уделялось мало места. Уинкли в своем письме посвятил сражению 33 слова: «Враг, желая захватить короля, двинулся вперед. В тяжелой и продолжительной битве враг дважды отражен; когда он пошел в атаку третий раз, она была отбита. Огромная масса людей сражалась не отступая, со страшным напряжением». Далее он перечисляет потери.

Нортбург еще лаконичнее – у него 15 слов: «Сражение тяжелое и продолжительное; враг дрался хорошо, но все равно его победили, а король бежал».

Ни в том, ни в другом отчете не сообщается, отметим, ни одной детали сражения; не упоминается даже о роковой роли лучников. Исходя из этого, можно утверждать, что Эдуард III не использовал в битве лучников – ни один не упомянут. Уж если роль, сыгранную в сражении лучниками, посчитали не столь важной, тем более действия орудий оставлены без внимания.

Есть и другое объяснение, почему молчали эти свидетели. Пусть английская победа в наименьшей степени обязана использованию нового оружия, оно не нанесло никакого вреда неприятелю, – естественно, этот факт попытаются замолчать; к тому же применение артиллерийского огня противоречило рыцарским принципам; Эдуард III, ярый их проводник, непременно скрыл бы этот факт, – возможно, приказал не упоминать об этом в письмах. Немцы, например, никогда не хвастали своей победой во втором сражении на Ипре, когда применили «новое оружие» – газ; об этом нет ни одного свидетельства. Если бы могли, они, несомненно, сохранили бы этот факт в секрете.

Тот же мотив, скорее всего, побудил молчать и летописцев, если они были осведомлены о присутствии орудий. Но были ли они осведомлены? Чтобы узнать это, рассмотрим вкратце четыре отчета летописца, повествующие о сражении при Креси.

Обратимся сначала к Джефри ле Бейкеру, чей отчет о сражении самый большой по размеру (исключая, конечно, фламандца Фруассара). Фактически сражение описано по-латыни в 50 строках. Джефри – церковнослужитель, жил в Оксфордшире. Для своего сочинения взял за основу хронику Мюримата, добавив несколько деталей, которые, вероятно, получил не от самих очевидцев, а от тех, кому они это сообщали, то есть из третьих рук. Так как два очевидца, Нортбург и Уинкли, не желали упоминать новое оружие, естественно, что другие очевидцы также не отваживались упоминать о нем в Англии. Именно этим объясняем молчание о пушках в сочинении Джефри.

Следующая хроника – Роберта Эйвесбери, церковного законоведа, который переписал письмо Нортбурга и только добавил в него полдюжины собственных строк. Третий хронист, Адам Мюримат, – священник церкви Святого Павла. Как и предыдущий, он главным образом переписал письмо Уинкли и перевел Нортбурга с французского на латинский (существенный признак того, что французский язык очень быстро исчезал в Англии). Наконец, последний автор – Генри Найтон, священник из Лестера; его отчет о сражении, как и письма очевидцев, очень короток: он упоминает о трех французских атаках и о ранении французского короля стрелой в лицо. Из всех пяти летописцев лишь он упоминает о действиях лучников.

Этих четырех летописцев можно объединить по принципу, что все они получили информацию из вторых или третьих рук и не сказали о действиях лучников, сыгравших главную роль в сражении.

Итак, наши летописцы, вероятно, не знали о присутствии орудий в сражении при Креси, а если и знали, то предпочли не сообщать об этом в своих хрониках.

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

Мы документально показали, что орудия при Креси присутствовали, – это подтверждается главным образом раскопками и военной вероятностью. Все эти свидетельства, вместе взятые, и слабость аргументов «против» говорят (это и мнение историка полковника Генри Хайма): «...присутствие наших пушек при Креси – один из наиболее достоверных фактов Столетней войны».

НЕКОТОРЫЕ ТАКТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Главная тактика английской армии в этом сражении – то, что все ее солдаты сражались спешившись и на всем протяжении позиций лучники и тяжеловооруженные всадники поддерживали действия друг друга. Французы со своей стороны сконцентрировали свои метательные отряды, то есть генуэзских лучников, в одном месте, атаковав только один фланг неприятеля. Причина, вероятно, в том, что генуэзцы отказались сражаться под командованием французов и действовали только на одном участке – под руководством своих командиров. Результатом разрозненных атак, как мы уже видели, стал полный разгром французов и их союзников.

Это сражение по своим результатам исключительное – обороняющаяся сторона редко добивалась таких успехов. Как это объяснить? Несомненно, решающее поражение французы нанесли себе сами. Это произошло в значительной степени из-за отчаянной, легкомысленной храбрости французских рыцарей: не испугавшись ужасной судьбы, с каждой минутой настигавшей их товарищей, они продолжали вести неравный бой – пал цвет французского рыцарства. Кроме того, английский король не считал сражение со своей стороны оборонительным, специально берег большую часть армии в резерве под своим собственным руководством. Конечно, беспокоился о судьбе сына и, видимо, подобно Гаролду при Гастингсе планировал контратаковать неприятеля, как только тот выдохнется; но этого до конца дня не произошло, и Эдуард разумно не пустил в ход свой резерв.

Французского короля часто критиковали за то, что он не предпринял фланговой атаки против наиболее сильной английской позиции. Но войска его состояли из кавалерии, а напасть на английские позиции через любую из деревень на лошадях невозможно. Без сомнения, широкий рейд правее Вадикура и последующий удар в тыл англичанам, скорее всего, повлияли бы на исход битвы; но такие маневры в те времена еще не применялись в генеральных сражениях; к тому же для французских рыцарей уничижительно уклониться от прямой лобовой атаки против численно меньшего противника. (Впервые фланговую атаку, произведенную армией, применила при Сент-Олбане женщина .)

Примечания:

Оно вошло в оборот только в XIX в.: такое наименование историки дали военно-политическому конфликту между Францией и Англией на протяжении XFV – XV вв.

В 1314 г. дочь французского короля Филиппа IV Красивого вышла замуж за английского короля Эдуарда II; их сын – Эдуард III.

Жена Эдуарда Изабелла, Французская Волчица, опираясь на помощь большинства баронов, епископов и даже братьев короля, произвела переворот и посадила на трон своего сына. Эдуард II, заключенный в замок Беркли, после восьми месяцев ужасных пыток скончался в 1327 г.

После Филиппа FV последовательно царствовали его сыновья: Людовик X (1314-1316), Филипп V (1316-1322), Карл IV (1322-1328).

После смерти Людовика X и Филиппа V их дочери претендовали на французский престол, но им отказали.

Буквально: крутые тропинки (фр).

При Азенкуре французские лучники заключали что-то вроде пари, сколько врагов каждый из них подстрелит; возможно, что и при Креси происходило то же самое.

Жюль Виар в своей книге подверг сомнению бурю; по моему мнению, очень много свидетельствует о ней. С другой стороны, соглашусь с утверждением Виара, что генуэзцы, чтобы их тетивы не промокли, не стреляли; в этом случае легко оправдать их поражение.

Единственное объяснение, почему они направились такой длинной дорогой, – через Ноелль тянулась дорога к Креси под названием Le Chemin de l"Armue (дорога Армии); но тогда неясно, почему они появились на поле сражения так поздно. Ноелль в 6 милях от Аббевиля и в 7 милях от Креси, а от Аббевиля пройти надо всего 10 миль.

Иоанн, король Богемский, граф Люксембургский (1296 – 1346), сын императора Священной Римской империи Генриха VII. Обожал турниры, был храбр, благороден и безрассуден; бoльшую часть времени проводил при французском дворе. К 50 годам ослеп, однако, несмотря на это, принял участие в битве при Креси – привязал свою лошадь между лошадьми своих рыцарей и бросился в бой, в результате погиб.

Битва при Гастингсе – решающее сражение (14 октября 1066 г.) между армией Вильгельма Завоевателя и англосаксами под командованием короля Гаролда; кончилось полным его поражением и завоеванием Англии.

Новейшие исследования показали, что со стороны французов непосредственно участвовало в битве 20 – 25 тысяч человек, включая 12 тысяч тяжеловооруженных всадников и 6 тысяч наемных генуэзских арбалетчиков.

Подтверждение, что пушки присутствовали при Креси, см. в приложении.

Намек: принцу всего 16 лет, а он уже рыцарь (в рыцари посвящали обычно в 21 год), – пусть оправдает высокое звание.

Имеется в виду Карл I Стюарт: проиграв в 1645 г. парламентской армии решительную битву при Нейсби, он бежал из Англии в Шотландию, которая в итоге выдала его парламенту.

Необычное направление, чтобы отступить, выбрал король, – напрямик через свой правый фланг, вместо того чтобы отходить назад с основной частью армии. Интересно, сделано ли это намеренно.

Всего погибло 11 французских графов и герцогов; кроме упомянутых графа Алансона, Иоанна Богемского и графа Блуа – герцог Лотарингский (женатый на племяннице короля), Луи де Невер (граф Фландрский), графы д"Омаль, де Сальм, де Бламон, д"Аркур (глава клана, в который входил изменник Годфруа д"Аркур), де Сансер, д"Оксер, Сен-Поль.

При Азенкуре английские лучники делали на своих луках зарубки после каждого убитого противника.

Традиционно считается, что король пал посреди дороги между Креси и Фонтене, и потому на этом месте стоит крест. В годовщину 600-летия сражения на поле битвы приехала небольшая группа чехов, – они провели службу рядом с крестом в честь своего почитаемого монарха.

Фруассар пишет, что в тот день убито в четыре раза больше людей, чем в предыдущий; погибли архиепископ Руана и великий приор Франции. Впрочем, приводимая им цифра, более 7 тысяч убитых, для одного ополчения Руана и Бовези неправдоподобна. Современные историки оценивают численность ополчения примерно в 2 тысячи.

Фердинанд Лот считал, что главная причина поражения французов: «несогласованность их действий».

Гарфлер – приморский город во Франции (департамент Нижней Сены), близ Сены, на реке Лезаре.

Фашода – город на Белом Ниле; в конце XIX в. принадлежал Египту, находившемуся под влиянием Англии. Франция в конце 1897 г. решила присоединить к себе этот город и таким образом укрепиться на Верхнем Ниле. В июле 1898 г. из Французского Конго отправлена небольшая экспедиция (8 офицеров, 120 солдат) под началом майора Маршана, которая почти без всякого сопротивления заняла Фашоду. Англичане обратились к Франции с запросом, на каком основании она овладела Фашодой, – ведь Англия несколько раз заявляла о своем решении не допускать утверждения на Ниле какой бы то ни было европейской державы. После непродолжительных дипломатических переговоров – английское правительство недвусмысленно дало понять, что сочтет удержание Фашоды французами casus belli (объявлением войны), – Франция поспешила ее очистить (ноябрь 1898 г.). Эпизод этот вызвал сильное раздражение Франции – в обществе и в печати; многие заговорили о необходимости союза с Германией против Англии.

Недавно я встречался с руководителями этого общества, и они сказали мне, что не имеют определенного мнения по интересующему меня вопросу.

«Черная смерть» – эпидемия чумы в Европе в 1348 – 1349 гг.

Некоторые каменные и железные ядра находились как раз в этом отряде.

Имя этой женщины – Маргарита Анжуйская, жена Генриха VI; в 1461 г. во втором сражении при Сент-Олбане она разбила великого Делателя Королей графа Ричарда Уорвика.